Черкесы - circassian (адыги) » Articles » History » Общечеркесское собрание вождей черкесского союза в 1844 г. в районе Аджиг Санджука

Общечеркесское собрание вождей черкесского союза в 1844 г. в районе Аджиг Санджука

Общечеркесское собрание вождей черкесского союза в 1844 г. в районе Аджиг Санджука
History
admin
Фото: Reuters
11:33, 05 май 2020
355
0
Перевод выполнен Панькиным Владимиром Примерно через две недели после ранее упомянутой неудачи [штурм форта] Аджига Санджука вызвали на собрание вождей черкесского союза, которое должно было состояться примерно в 30 милях от его дома. И, имея сильное желание стать наблюдателем на встрече, я попросил разрешения сопровождать его. На что он сразу же согласился...
Общечеркесское собрание вождей черкесского союза в 1844 г. в районе Аджиг Санджука

Перевод выполнен Панькиным Владимиром

Примерно через две недели после ранее упомянутой неудачи [штурм форта] Аджига Санджука вызвали на собрание вождей черкесского союза, которое должно было состояться примерно в 30 милях от его дома. И, имея сильное желание стать наблюдателем на встрече, я попросил разрешения сопровождать его. На что он сразу же согласился.

Наш путь пролегал почти строго на восток, вдоль территории, великолепие которой можно было бы описать, но без какой-либо надежды предоставить истинное представление о ее великолепии. Территория была даже более красивой, чем те земли, через которые я уже проезжал. Каждый участок гор, вплоть до заснеженного пика, был покрыт пышной травой. Неисчислимое количество горных ручьев разливались сквозь ущелья. Находящиеся со всех сторон изобилующие деревни вкупе с общим уровнем сельскохозяйственной культуры доказывали, что многочисленное и процветающее население населяло эти прекрасные земли. И именно в эту страну, столь одаренную природными дарами Провидением, направлены усилия российского деспотизма. И именно свободолюбивых уроженцев этих благородных гор, если бы Россия стала их госпожой, отправили бы в цепях, чтобы разделить участь доблестных поляков, в сибирские шахты.

Я чувствовал легкое убеждение, насколько позволяли мои познания в геологии, что многочисленные виды металлов спрятаны в недрах этой земли. Некоторые горные ручьи действительно изобиловали мелкими частичками золота, а среди украшений некоторых высокопоставленных вождей я видел много тускло переливающихся крупных рубинов, найденных во внутренних частях Черкессии.

Также встречаются многочисленные курганы, являющиеся, как мне сообщили, могилами туземцев/аборигенов/коренного населения страны. Я узнал, что несколько предыдущих путешественников возбудили серьезные подозрения, потому что попросили разрешения раскопать их. Своей просьбой они вдвойне вызвали раздражение населения, во-первых, породив предположение, что целью незнакомцев был поиск и кража спрятанных сокровищ, и, во-вторых, обнажив суеверные страхи горцев, которые верят, что какой-то демон отомстит за оскорбление, нанесенное месту, над которым этот демон был назначен защитником/стражем. Последнее предположение, вероятно, было даже более сильным, чем первое. И, поскольку я не хотел нарушать того хорошего отношения, которое до сих проявлялось ко мне черкесами, я приложил исключительные усилия, чтобы искоренить не только сиюминутного желания осуществить это, но и ощущения того, что если бы я мог безопасно это осуществить, я бы внимательно изучил курганы.

Приблизительно в 5 милях от места, откуда мы отправились в путь, мы встретили отряд, сопровождавший несколько русских солдат, которые были взяты в плен в ходе перестрелки накануне вечером. Один из них был офицером и, судя по его благородной/джентльменской внешности, я был уверен, что он образованный человек и может говорить по-французски. Однако я не осмелился обратиться к нему, боясь вызвать повышенную подозрительность моих спутников. Внешний вид несчастных пленных был самый жалкий. Все они были очень бледны из-за ранений. Их ноги, на которых не было обуви, кровоточили из-за неровностей дороги, по которой они проходили. Их руки были связаны за спиной. А единственной оставшейся одеждой, которую у них не отняли, были брюки и грубая грязная рубаха. Единственному офицеру позволили сохранить свой китель/мундир.

[img]"[/img]

Дорога, по которой мы сейчас ехали, была настолько каменистой и крутой, что мы могли идти только очень медленно, и только на следующее утро после нашего отъезда мы прибыли в лагерь. Мы провели ночь в маленькой деревушке, расположенной примерно в 4 милях от места нашего назначения.

Солнце вставало, когда мы спустились в прекрасную долину, окруженную гигантскими горами, снежные вершины которых ярко блестели на солнце. Картина, которая бросилась мне в глаза, была наполнена интересом и напоминала мне то, что я не раз видел во время странствий среди кочевых племен Курдистана. Долина была полна палаток/шатров, каждая из которых являлась временным жилищем вождя, а также окруженная другими, но меньше по размеру, принадлежащих членам его племени/клана. Даже несмотря на такой ранний час, в который мы прибыли, казалось, что в лагере преобладала наибольшая активность, поэтому, когда наше появление было отмечено стрельбой из орудий, то мы были немедленно окружены большой толпой, многие из которых были одеты в сверкающие доспехи, и все были более или менее вооружены.

Собрание вождей собиралось для того, чтобы обсудить некоторые требования, которые недавно выставило российское правительство. И на проводимом совещании, на котором я присутствовал, они были объявлены вслух. По окончании озвучивания требований раздались насмешливые выкрики. Однако один молодой человек, сын отсутствующего вождя, обратился к собранию и предложил пойти на некоторые уступки в случае, если требования будут выгодны их стране. Следствием его речи был возмущенный протест, а один старый закаленный/видавший виды воин вскочил на ноги с проворством молодых и обратился с речью к присутствующим с самой возбужденной/воодушевленной интонацией. Вопреки мнению молодого человека, который только что выступил, он осудил все мысли о ведении переговоров с Московитами, в адрес которых он сыпал бесчисленными оскорблениями, и просил/упрашивал своих соотечественников/соплеменников скорее умереть, нежели уступить русским хотя бы дюйм земли. Эта речь была встречена с гораздо большим одобрением, чем предыдущая, и представлялась лучше соответствующей желаниям всех присутствующих.

Другой вождь встал и заметив, что здесь присутствует англичанин, напрямую спросил меня, может ли его страна рассчитывать на какую-нибудь помощь от моей. На его вопрос, который перевели мне, я ответил, что не могу дать им никаких гарантий того, что английское правительство открыто окажет помощь/поддержку, как бы благожелательно/хорошо оно ни относилось к их делу. Однако у меня были все основания считать, что от частных лиц как они получали, так и будут получать поддержку, поскольку много частных лиц глубоко сочувствуют жителям Западного Кавказа и которые сетуют на то, что соглашения с Россией препятствуют британскому правительству оказывать поддерживать/отстаивать интересы Черкессии.

Когда моя речь была переведена, поднялся черкесский вождь, который еще не выступал, и который, как оказалось, был достаточно хорошо знаком с европейскими делами. Он насмешливым тоном заметил, что если Черкессия возлагает свои надежды о свободе на Англию, то Черкессия может сразу же подставить свою шею под ярмо рабства.

«Все здесь присутствующие», продолжал он, «слышали о Польше. Это была такая же храбрая нация, как и мы, несмотря на то, что являлись жителями низины/низменности/равнины. И Польша оказалась унижена/угнетена Россией, которая хотела сделать из поляков рабов, на подобии своего собственного населения. Благородный дух поляков возмутился от подобных мыслей, но у них не было горных перевалов, как у нас, чтобы сдержать врага и вскоре они обнаружили, что русские слишком многочисленны и могущественны для них. Поэтому они решили обратиться к Англии. Англичане, кричали поляки, являются свободными людьми и они, безусловно, не позволят русским растоптать нас. Но как же отреагировали на мольбы Польши? Категорически отказалась сделать что-либо! Да, англичане оставили несчастных поляков беззащитными перед беспощадной жестокостью их угнетателей. И что же такое сейчас Польша! Рабы Московитов?»

Когда оратор продолжил, на меня из собравшейся массы стали падать/бросать мрачные взгляды, и стало очевидно, что большинство присутствующих не смотрели на меня благосклонно. Однако мой хозяин, заметив неблагоприятный эффект от его речи, сразу же обратился к собранию.

«Мои соотечественники», воскликнул он, «вы ошибаетесь, мрачно смотря на этого незнакомца. Что может быть более убедительным доказательством того, что он сочувствует нашему делу, чем нахождение среди нас и доверие нашему гостеприимству. А также надежда на то, что сможет, по возвращении на свою родину, представить своему правительству правдивый отчет о нашем положении и сообщить ему [правительству] о нашем твердом намерении защищать собственную землю или умереть, чтобы возбудить в груди/душе его правителей не только желание помочь нам, но и решить претворить это желание в жизнь, послать нам помощь, отправив оружие и деньги. Хотя», продолжил он, «королевство Англия в настоящее время является союзником России, но она хорошо знает, что последняя [Россия] является ее тайным врагом, который жаждет отобрать у нее Индию. И сейчас Черкессия как бы является барьером/препятствием для этой страны [России], поэтому, если мы будем завоеваны, Россия не испытает особых проблем при вторжении в Индию. Поэтому Англия заинтересована в помощи нам, и она это сделает рано или поздно. А этот незнакомец расскажет своей королеве, что мы говорим и делает, и все будет хорошо. При помощи Англии мы будем пить кровь Московитов. Разве мы еще не делали это, и есть ли хоть один среди присутствующих, кто не пролил свою кровь в сражениях с ними? Кто только что говорил о повиновении/подчинении? Разве он может быть настоящим/искренним черкесом? Пусть он посмотрит на наши горные вершины, которые так долго наблюдали нашу свободу, пусть он взглянет на наши плодородные равнины и спросит собственное сердце, сможет ли он охотно, но в качестве раба, наблюдать топчущие их русские ноги. О нет! Такое невозможно. Он происходит из слишком благородного/великодушного племени. Он, как и я, с этого времени [после созерцания вершин и равнин] будет готов воскликнуть: «Вооружайтесь, черкесы, изгоните из фортов безжалостных захватчиков. Не вкладывайте свои шашки в ножны, до тех пор, пока тираны не обратятся в прах»».

Последние слова этой несколько бессвязной/непоследовательной речи были сказаны громогласно. За этим последовали воодушевленные крики в знак одобрения, которые были переведены мне Аджига Санджуком, положившего свои руки мне на шею и обнявшего меня с энтузиазмом.

Попытки погасить/охладить их надежды на помощь со стороны британского правительства были бы бесполезны или, во всяком случае, могла настроить их против меня. И, хотя в то время я не был уверен, намерена или нет Англия когда-нибудь вступиться за их дело открыто, но я решил ничего больше не говорить по этому вопросу, ограничившись тем, что просто повторил свои пожелания блага Черкессии.

[img]"[/img]

После чего вышел вперед ногайский татарин самого свирепого вида. Это бы мужчина лет 60, с густой седой бородой, великолепными усами и большими мохнатыми бровями. Его глаза были большими и светлыми/веселыми/живыми/блестящими, больше напоминающие глаза дикого зверя, нежели чем человеческие. Его рост был гигантским, а плечи – геркулесовой ширины. В целом он являл собой наглядную иллюстрацию воина пустыни и вероятно когда-то был самым грозным противником в стычках. Громким, звучным голосом он воскликнул, или, вернее, выкрикнул, несколько высказываний, которые, будучи переведены мне, я понял, что служили следующей цели: «Черкесы, вы относились ко мне и моим соплеменникам со всем радушием, ваша доброта глубоко запечатлелась в моем сердце и ничто, кроме холода смерти не сможет стереть память об этом. 15 лет назад я бежал от русского гнета и, будучи изгоем и нищим, просил вашей защиты. Благородно предоставил ты ее мне и моей семье. Щедрыми были ваши дары. Я пытался, правда скудно/недолго, отплатить за это, сражаясь под вашими знаменами и: я пролил немного собственной крови на вашей службе, но моя рука ослабла из-за старости, а я сам ослаб из-за ран; однако у меня есть три сына, результат моих чресел; возьмите их, они ваши. У них нет более благородного желания, чем сражаться за страну, которая отнеслась так дружелюбно к ним. Они дети своего отца».

Много других вожди и людей нижестоящего ранга обращались к собранию. Направленность их рассуждений была всегда одинаковой – все заявляли о своей готовности скорее умереть, чем уступить хотя бы фут земли Российской власти. Через несколько часов собравшиеся разошлись, и я вернулся со своим хозяином в его лагерное расположение.

Что меня особенно поразило, так это порядок в лагере. Там не было беспорядков, ссор, недовольства, но каждый отдельный воин, казалось, осознавал необходимость самого полного единодушия, имеющегося между различными кланами/племенами, чтобы ускорить достижение успеха своего оружия. Я много и далеко путешествовал, я видел воинов многих народов, но никогда прежде не встречал людей, полностью приспособленных к военной жизни. Даже курдские племена, среди которых я жил некоторое время, не могут сравниться с ними в плане/отношении смелости, искусстве верховой езды или владения оружием. Действительно, черкес, кажется, был рожден для своего местожительства. Ничто не может укротить его дух или ослабить его силу. Расщелина в скале – достаточное убежище для него. Земля для него кровать/кушетка, а седло – подушка, для него это даже роскошь. У него мало желаний. Для удовлетворения голода и жажды достаточно бутылки яурта* и мешочка муки. Приученные с юности к упражнениям с оружием, они часто почти идеальны в их использовании. Кроме того, лучшего наездника нельзя встретить во всем мире, исключая, возможно, некоторых из лучших английских стипль-чез всадников. Черкесская лошадь также является очень смелым, выносливым и быстрым животным и зачастую прекрасна. Подобно туркоманским лошадям, он обучен принимать участие в битве, поэтому во время стычек можно увидеть, как он разрывает зубами плоть коня, на котором сидит противник его наездника.

С вершин/пиков, окружающих долину, в которой расположился лагерь, можно наблюдать за приближением врага, с какой бы стороны он ни находился. Несколько русских фортов также виднеются в отдалении, в которых несчастный гарнизон являются практически пленными, редко осмеливаясь выходить за ворота из-за страха перед засадой, а также соблюдают предельную бдительность, чтобы не быть застигнутыми врасплох своими разъяренными врагами. Несмотря на это я узнал, что недавний успех, достигнутый над черкесами, обусловил то, что русские расслабились, чтобы хоть немного отдохнуть от тяжести их часовой службы, в то время как то же самое обострило стремление горцев стать хозяевами крепостей/фортов захватчиков.

На следующий день после моего прибытия и желая присутствовать на как можно меньшем числе совещаний, я попросил разрешения на охоту в окрестностях, на что получил немедленное разрешение. Только с предостережением не уходить слишком далеко от долины, чтобы не попасть в руки разбросанных отрядов казаков.
Источник
Ctrl
Enter
Заметили ошЫбку
Выделите текст и нажмите Ctrl+Enter
Обсудить (0)