Возвращение к корням: ансамбль «Жъыу» как творческая лаборатория для возрождения аутентичного саунда

В 1990-е черкесская фолк-музыка пережила сильнейший кризис. Потрясения, изменения и новые влияния привели к тому, что традиционную музыку без явных примесей, будь то академизм или постсоветская поп-музыка, невозможно было услышать, если вы лично не знаете исполнителя и не идете к нему домой. Народные скрипачи, аккордеонисты и певцы никуда не делись, но выступать им было негде и незачем — на фольклорные фестивали звали эстрадников, а о коммерческих выступлениях и речи не шло. В таких условиях редкие исполнители традиционной музыки не особо развивались — не было нужды в том, чтобы пополнять репертуар старинными песнями и тем более сочинять новые в традиционном стиле.

Ситуация резко изменилась в 2000-е благодаря Замудину Гучеву — ремесленнику (Замудин спас от забвения искусство адыгской циновки), фотографу, журналисту и музыканту. Но корни его тихой революции стоит искать еще в 1980-х. Гучев переехал из Кабардино-Балкарии в Адыгею, поскольку эта республика считалась оазисом традиционной культуры. Там он начал ездить в экспедиции, работать с архивами прошлого и познакомился с неизвестными, но важными музыкантами того времени: с Асланбеком Меретуковым, Тету Чисабиевым и, главное, с шичепшинао — скрипачом — Асланбеком Чичем. Именно знакомство с Чичем определило, чем Замудин будет заниматься всю жизнь.

«Чич был виртуозом, его игра поражала — слушать было и приятно и интересно. Но вот преподавательских навыков у него явно не было. Мастер не мог четко объяснить все нюансы и передать свои навыки другим», — вспоминал Гучев.

Со временем Замудин начал петь, играть на шичепшине и даже делать инструменты. С 1980-х он учил детей и подростков традиционной культуре во всех ее аспектах — от группового исполнительства и создания инструментов до изучения системы черкесских обычаев — адатов и этико-философской доктрины хабзэ.

Главным проектом Гучева стал ансамбль традиционного черкесского песнопения и инструментальной музыки «Жъыу». Концепция ансамбля состояла в том, чтобы максимально близко к оригиналу перепевать песни из архивов. В начале 2010-х этот подход вызывал скепсис у адыгейской официальной интеллигенции и республиканского минкульта. Гучев рассказывал, как в самом начале карьеры ансамбля было организовано прослушивание для местных композиторов, поэтов и видных культурных деятелей. Худсовет вынес приговор: музыка «Жъыу» хоть и любопытна, а миссия по сохранению наследия вызывает уважение, но какой-то интерес или тем более успех за пределами Адыгеи их вряд ли ждет. На это руководитель «Жъыу» возразил, что для него главное, чтобы музыка жила и развивалась на родине, а внимание извне не столь важно. Как часто бывает, именно бескомпромиссный и закрытый подход в итоге привел ансамбль к успеху и умеренной популярности.
Гучев решил не подстраиваться под ситуацию, а донести до черкесов мысль о самодостаточности условно нетронутой традиционной музыки. Ансамбль «Жъыу» первым начал издавать альбомы с оригинальным черкесским фолком, выпуская CD с записями нартского эпоса и песен для кунацких.

Революционность «Жъыу» заключалась также и в том, что они одними из первых вынесли аутентичное звучание эпических песен и обрядовых мелодий на сцену. Большинство черкесских артистов готовило для концертов «современные» эстрадные варианты традиционной музыки, добавляя ритмы, синтезаторные подложки и элементы театрального действа, а потому в целом всегда получалось что-то «другое». Гучев же выстроил отношения со сценой так, чтоб на концертах создавалась атмосфера черкесских гостевых домов и игрищ — свадеб, застолий и народных праздников. Получалось ли добиться желаемого эффекта — вопрос открытый, но то, что «непричесанная» манера пения и игры появилась на сцене, — факт и большое достижение.

По сути, «Жъыу» был не просто ансамблем, а настоящим арт-сообществом. Его участники создавали свои очаги фолк-музыки, объединялись в новые коллективы и время от времени возвращались в «Жъыу».

К 2012–2015 годам «Жъыу» стал флагманом черкесского андерграунда — популярность ансамбля нельзя сравнить с эстрадными певцами, но его влияние на малочисленную, но преданную аудиторию колоссально: адыгские традиционные инструменты и аутентичные песни зазвучали везде, где живут черкесы. Огромная часть современных исполнителей либо училась у Гучева, либо как минимум начала делать что-то самостоятельно, вдохновившись его проектами.

Сегодня ансамбль не так активен. «Жъыу» выполнил свою функцию и практически прекратил деятельность. Бывшие участники объединяются в новые коллективы или играют дома для своего удовольствия.

Фолк-ривайвл сегодня: пост-«Жъыу» ансамбли и первые эксперименты

С начала 2010-х идеи Гучева получают развитие у нового поколения музыкантов, открывающих для себя наследие черкесского фолка. Это касается и тех, кто выступал в «Жъыу» и ушел в свободное плавание, и тех, кто, вдохновившись записями и выступлениями ансамбля, начал сам играть музыку или делать инструменты. Причем осмысление традиции пошло в разных направлениях — среди них фолк-реконструкция, медитативная музыка и даже блэк-метал.

Большая часть музыкантов принялась играть народные песни по заветам «Жъыу» максимально приближенно к канону, сформированному этнографическими записями и редкими живыми носителями старшего поколения. К этой волне можно причислить Казбека Нагарокова. Он пришел в «Жъыу» довольно поздно — на студийных записях ансамбля его нет. До этого Казбек тоже пел старинные песни и духовные стихи, но ансамбль стал для молодого музыканта площадкой, где он познакомился с единомышленниками и получил доступ к сцене и аудитории. Вместе с Гучевым Нагароков сделал специальный концерт, на котором исполнил песни, записанные английским лейблом Gramophone в 1911 году. Эти записи сохранили версии эпических песен, которые в живом бытовании до нас не дошли.

К концу 2010-х Нагароков ушел из «Жъыу» и начал собирать группы из своих учеников. Постоянного состава не сложилось, но с разными друзьями он успел дать несколько важных для медийности черкесской музыки концертов. Казбек участвовал в четырех релизах лейбла Ored Recordings. Самый яркий в его дискографии — мини-альбом Modern Authentic, где записана нагароковская реконструкция песни о шейхе Мансуре, воевавшем вместе с черкесами против Российской империи в XIX веке. Это один из первых опытов создания новой песни в традиционном стиле. По крайней мере, песню зафиксировали и начали исполнять на концертах.

Казбек Нагароков первым из адыгских музыкантов выступил в московском клубе «Наука и искусство» на шоукейсе Ored Recordings, с которого начался интерес к музыке Северного Кавказа в российском андерграунде.
Заключение

Со стороны может показаться, что возрождение черкесской фолк-музыки уже случилось — ведь во всех регионах, где живут черкесы, появляются музыканты, которые не просто «сохраняют наследие», исполняя одни и те же песни, реконструируя звук прошлого, но и пытаются сделать что-то новое. Но как таковой черкесской сцены и даже музыкальной тусовки пока еще не сложилось. Творческие разногласия чаще всего ведут к тому, что музыканты перестают общаться друг с другом, и вместо одного разнообразного сообщества получается несколько враждующих лагерей.

Возможно, разобщенность — это тоже следствие, а не причина. Внутри «черкесского мира» музыкант может зарабатывать на жизнь, только выступая на эстраде. Всеми остальными жанрами, особенно фолком, люди занимаются в качестве хобби или из чувства долга перед предками. Выступать в Майкопе, Нальчике или Черкесске с фолк-репертуаром попросту негде.

Важной средой для британского, ирландского, шотландского и американского фолк-ривайвла были бары и клубы (чаще всего это были одни и те же места), где музыканты могли опробовать новый материал, найти аудиторию и услышать музыку своих единомышленников. Черкесские фолк-исполнители оказались в ситуацию, когда нет смысла регулярно собираться и разучивать новый материал. Репетиции и работа с архивами не будут оплачены, а для посиделок с друзьями или региональных фестивалей хватит и пяти–шести песен, которые можно петь всю жизнь.

Выходом из замкнутой системы становятся фестивали и проекты, которые напрямую не связаны с черкесской музыкой. Пусть это решение выглядит спорным с точки зрения постколониальной теории, но именно мультижанровые фестивали в Москве, Тбилиси или в Европе дают черкесским музыкантам новую аудиторию и создают необходимую здоровую среду.

В 2018 году Ored Recordings повезли певца и исполнителя на черкесской скрипке Артура Абидова из Адыгеи на фестиваль традиционной и экспериментальной музыки Caucasus All Frequency в Грузию. Он выступил с программой из черкесских песен разных времен — от нартского эпоса до песен сопротивления красному террору. Артура равно удивляли и слушавшие его рейверы-иностранцы, и невероятно комфортные условия с гонораром, которые предоставили организаторы. Под конец Caucasus All Frequency музыкант признался, что именно эта поездка на молодежный фестиваль заставила его взять инструмент и порепетировать впервые за полгода.

Аналогичный стимул действует и на музыкантов из Jrpjej, которые понимают, что в Москве на пятом концерте за год нельзя играть одну и ту же программу. Это и стало поводом для выпуска их второго полноформатного альбома Taboo. В октябре 2021 года группа поехала на польский фестиваль Unsound, для которого на основе песен с альбома они подготовили новые аранжировки совместно с камерным трио Bastarda.

Парадоксальным образом взаимодействие с индустрией и деловой подход в среде черкесских фолк-музыкантов работают лучше, чем внутренние механизмы и музицирование «для своих». Хотя, казалось бы, аутентичной традиционной музыке нужны не лейблы и фестивали, а домашние посиделки, обряды и изолированное сообщество. Однако именно концерты для разной аудитории и совместные проекты с людьми из других культур создают условия для черкесского фолк-ривайвла. Осталось помочь ему случиться.